"Нестоличная штучка"

"Москва! Как много в этом звуке/Для сердца русского слилось... " Классик, как всегда, прав. Москва для русского человека понятие особое. Только далеко не в том смысле, о котором писал поэт. Москва для сегодняшнего россиянина - название отдельного государства, которое почему-то называют городом России. На самом деле, в восприятии среднего русского провинциала в Первопрестольной все по-другому, кроме, может быть, языка общения. Москва все последние десятилетия, даже столетия обособлялась от остальной страны, столицей каковой именовалась. В советское время если где-то и был развитой социализм, то только в пределах столицы, откуда одежда, "Фанта", книги развозились до самых до окраин. Сегодня сравнивать город, имеющий практически такой же бюджет, что и вся остальная Россия, с любой другой точкой на карте просто бессмысленно. У москвичей свои законы, свои ценности, свои доходы, не сравнимые ни с одним другим регионом, свои отношения с заграницей, которая Россию зачастую познает через "государство Москва".

Примерно такое же неравенство существует и в сфере искусства. В столице - фестивали и "Золотая маска", театров столько же, сколько, во всяком случае, в европейской части России, Центры Мейерхольда и Анатолия Васильева, три театральных вуза, не считая новооткрытых, гастроли иностранцев и гастроли у иностранцев, антрепризы, журналы "Театр" и "Театральная жизнь" и альманахи по поводу и без повода, Центральный Дом актера и СТД, "Театр + TV" и канал "Культура" с ведущим - министром культуры страны, et cetera, et cetera... Когда мы видим на фестивалях спектакли московских театров, разница эта - в уровне ассоциаций, современности языка, отборе драматургии, режиссеров, актеров, в новизне технических и постановочных находок - становится очевидной вдвойне. И провинциалы от искусства, грустно вздохнув: "Ну, это же Москва! ", скрепя сердце снова идут в свои театры, порой и академические, которые погрязли в каждодневной борьбе за выживание, когда зарплату задерживают и без банкомата, и через банкомат, когда актеры не читают журнал "Театр", ибо им надо успевать зарабатывать на жизнь, когда никто не будет проводить занятия по тренингу, раскрывать актера, когда режиссер уровня Гинкаса, Някрошюса, Захарова на постановку не приедет ни в каком случае, а если пролетом из Японии в Берлин и встретится с творческой интеллигенцией города N., то потом со смехом будет рассказывать об этом на столичных тусовках перед телекамерами как о курьезнейшем событии в жизни... "Страшно далеки они от народа... ", а народ - от настоящего (читай - московского) искусства.

И тем приятнее сердцу провинциала, когда, несмотря на это, и то, и этих, и всех, в провинции, в маленьком городе, в театре с такими знакомыми проблемами, все-таки происходит, случается то чудо, которое и называется Искусством. На нынешнем Пятом Рождественском фестивале такое произошло. Авторы этого события - коллектив Минусинского драматического театра, который показал спектакль "Наваждение Катерины" по очерку Н.А. Лескова "Леди Макбет Мценского уезда".

Спектакль, поставленный главным режиссером театра, Заслуженным деятелем искусств России Алексеем Песеговым, прежде всего очень цельный. Нет ни секунды сценического действия, ни одной мизансцены, светового перехода, трансформации декорации, которые не были бы продуманы, решены и доведены до уровня единого, напряженного зрелища. Внимание режиссера чувствуется во всем, все является необходимым звеном целого. То, что в свое время писал А.Д. Попов о художественной целостности спектакля, в полной мере реализовано в "Наваждении Катерины", включая сам сюжет. Весь спектакль представляет собой мгновение сна, видения, которое охватывает Катерину в момент бракосочетания; прежде чем стать женой Бориса, она как бы проживает в секунду всю свою возможную жизнь, до финала в реке. Этот "обрамляющий" сюжет забывается по ходу действия, но режиссер вновь возвращается к нему в конце спектакля, что заставляет нас ретроспективно снова прожить увиденное уже после, уходя из театра, продлевает воздействие истории героини Лескова. Все компоненты спектакля работают в союзе: и музыка, изящно аранжированная Э. Скороходовым, и сценография Александра Кузнецова, и прекрасное световое решение спектакля, созданное Денисом Зыковым, и хореография, органично реализованная через актеров Ириной Абакумовой, - всё это неотъемлемые и гармоничные действующие лица единого, цельного зрелища, дополняющие друг друга, развивающие предложенную партнером мысль, чувство, атмосферу. Такую степень слаженности, продуманности, проработанности не часто можно увидеть и в столичных театрах, не говоря уже о новосибирских.

Хотя революционных "открытий" в спектакле, может быть, и нет, но уже виденные приемы, решения, образы рождены как бы заново, пропущены через себя и образуют единственную, именно этому спектаклю свойственную гармонию. Да, тяжелые заборы, ворота возникают сразу как ассоциация на произведение Лескова, на мир купечества. Да, обособление комнаты Катерины, ее приподнятость над планшетом сцены тоже где-то когда-то была придумана. И черно-белые полосатые щиты как знак этапа, арестантской дороги тоже не самое неожиданное. Но единственна и неожиданна гармония всех компонентов спектакля - сияющее пространство в воротах, где появляются жертвы страсти Катерины, мельница, которая страшно и мощно начинает вращаться, когда гибнет человек, вставший на пути неистовой героини спектакля, свеча, которую гасит она перед убийством. Именно единственность, неповторимость для такой истории находок художника, лауреата Государственной премии РСФСР им. К.С. Станиславского Александра Кузнецова, и режиссера Алексея Песегова, создает особую, неповторимую в другом спектакле атмосферу "Наваждения Катерины".

И все же самая сложная задача для режиссера - реализовать свой замысел в актере. Ансамбль спектакля безупречен, все - и исполнители главных ролей, и бессловесные участники массовых сцен - играют с полной выкладкой, как в последний раз, подхватывая и развивая замысел режиссера, пропуская его мысль через себя. Такая отдача, готовность отказаться от проверенных приемов провинциальной сцены, которые наверняка есть в театре небольшого города, доверие к режиссеру создают ощущение труппы не просто отобранной, но воспитанной главным режиссером, способной к поиску, к творчеству. Это ощущение тем более радует, что вся жизнь театра провинциального города толкает к другому: к гонке премьер, к развлекательным названиям, к переносу из спектакля в спектакль проверенных "штучек", вызывающих аплодисменты, к внешнему темпу, экономии на декорациях и так далее. Суметь преодолеть эти силы нелегко, но Минусинский драматический театр сумел, по крайней мере, в "Наваждении Катерины".

Актриса Екатерина Соколова в роли Катерины по-настоящему современна. Хотя роль решена ею без внешних, модных сегодня приемов - изломанной пластики, игры интонацией, парадоксальности поведения, - все же в ее манере думать, держать перспективу действия, двигаться в пространстве - чуть замедленно, как бы оттягивая решение, поступок, в манере не "грузить" текст, играть не первый, а второй, третий пласт подтекста - во всем этом проявляется театр сегодняшний, отталкивающийся от традиции и развивающий ее. Единственное, чего немного не хватает, чего ждешь - какой-то секунды всплеска, эмоционального пика в развитии роли, негромкая, глубинная игра порой становится чуть монотонной. Достойный партнер Е. Соколовой - Алексей Дербунович в роли Сергея. Точно и с удовольствием принимает он предложенные режиссером ходы, проживает изнутри сложный рисунок роли. Ну и наконец, он просто красив, на сцене - настоящий мужчина, и вспыхивающая страсть Катерины совершенно понятна зрителю, таким героем можно увлечься до самозабвения. Прекрасной эмоциональной вершиной спектакля стал танец Сергея, когда вожделенная мечта - стать хозяином, властелином - показалась достигнутой. С прекрасным юмором, с полной отдачей раскручивает А. Дербунович этот остроумно придуманный И. Абакумовой номер, и зал охотно включается в ритм, в азарт актера, чтобы ошеломленно вместе с ним остановиться, когда в воротах появятся конкуренты, претендующие на наследство.

Спектакль вообще решен пластически, все первое действие актеры практически "протанцовывают" - столь точно, в ритме музыки, наполненно реализуют они мизансценический рисунок. Это не перемещения по точкам, навязанным извне, не выполнение требований режиссера, каждый актер оправдывает рисунок, проживает его, ему внутренне необходимо стать на эту точку, а не потому, что туда светит прожектор. Вообще световое решение спектакля предельно лаконично, точно и высокопрофессионально. Д. Зыков, художник по свету, нашел, кажется, единственно верные для этого спектакля световые акценты, создающие и атмосферу, и ритм, и образный ряд. Чего стоит хотя бы светящийся квадратик света на иконе вверху, который, когда "мельница судеб" начинает вращаться, заставляет нас все время держать во внимании кощунственно переворачивающуюся икону. Эти моменты происходят в каждой сцене убийств, преступлений законов Божеских и человеческих, и свет становится таким же действующим лицом спектакля, как и актеры.

В одном ключе, неторопливо, глубоко играют и молодые актеры, и старшее поколение. Один молодой зритель после спектакля радостно-изумленно говорил об Александре Зыкове, исполнителе роли Бориса Тимофеевича: "Ведь он же играл совсем немного, практически эпизод, а я запомнил его как главного персонажа! " В памяти остаются и Ж. Лавникович (Сонетка), и Н. Котельникова (Фиона), и не сказавший ни одного слова, но предельно выразительный Ундер Николая Чарушникова.

И что стало настоящим открытием, так это юмористические, иронические краски в спектакле. Очерк Н. Лескова воспринимается однозначно трагически, от написан темными, кажется, черно-багровыми тонами, шутка ли - пять смертей, погибающий ребенок! Но авторы спектакля и в этом трагизме сумели найти "луч света", возможность улыбки. Замечательна сцена зарождения любви Катерины и Сергея, построенная на ускоряющемся вместе с музыкой танцевальном рисунке. Улыбку, чистую радость вызывает осыпающаяся пена яблоневых лепестков, которая в финале спектакля повторится уже как воспоминание о невозможном. Возможность такого хода внутренне оправдана режиссером, это заставляет по-другому относиться и к произведению Лескова, снова взяться за книгу.

И еще одно. Такой неторопливый, подробный, внешне сдержанный спектакль заставляет уважительно относиться и к городу Минусинску. Значит, несмотря на отдаленность от столиц, на маленькое количество населения, зритель города способен на восприятие серьезного, настоящего искусства, минусинцы опровергают расхожее мнение о провинциалах как любителях только развлечений, шоу, гастролей звезд эстрады. И если судьба приведет в далекий от нас городок Красноярского края, надо обязательно выкроить вечер и сходить на спектакли театра, чья история насчитывает уже 122 года, но который тем не менее энергичен, молод, современен, обладает по-настоящему творческим, развивающимся коллективом.

Александр Зубов