Ветхий Завет. Ветхий Завет в истории мировой литературы.

Священное Писание для иудеев, Ветхий Завет для неверующих по-своему также священная книга, ведь она являет собою неисчерпаемую культурную сокровищницу. Поколениями художники, скульпторы, поэты, писатели, мыслители обращались к его бессмертным образам.

Уже отмечалось воздействие книги Иова на русский классический роман, упоминали мы и о том, какие чувства вызывала история Иакова и Иосифа у Гете, Толстого, Т. Манна, говорили об очаровательной повести А.И. Куприна "Суламифь", созданной по мотивам "Песни песней" и отчасти "Книги Царств".

Но это малая толика. Откройте любое из классических художественных произведений XIX века, и хотя бы в виде эпиграфа, но встретите упоминание о Библии, пройдите по залам любой картинной галереи, и вы увидите бесчисленное множество полотен, скульптур на библейские сюжеты, ибо вся без исключения европейская и американская классика пронизана образами, мотивами, намеками, отсылами из Библии.

Разумеется, невозможно указать их все, даже большую часть, только малую толику. Каждому нужно самому прочесть да и перечесть Библию, чтобы свободно ориентироваться в пространстве мировой культуры. Ведь как же без знания Ветхого Завета понять, например, творения Микеланджело, его "Давида" и "Моисея", его фрески на потолке Сикстинской капеллы? или полотна Рафаэля, или...

Как бы ни относились художники к Библии, истово верили ли, смеялись ли над ней, как французский карикатурист Жан Эффель - так или иначе все они обращались к ее темам, образам, откровениям.

Мы говорили и о внутренней противоречивости, даже парадоксальности Библии. Или скажем об одном из парадоксов сейчас. Действительно, иудейская культура в силу своего монотеизма не создала эпических поэм, драматических произведений. Но что такое "Книга Иова", как не величайшая трагедия и что такое сама Библия, как не грандиознейший эпос?

Если знаменитые эпические поэмы Гомера (но не творчество Гомера в целом), о которых подробный разговор впереди, представляют собой, в сущности, только замкнутый в самом себе эпизод из легендарных преданий эллинов, причем вся их эстетическая специфика зиждется как раз на этой замкнутости, то в Библии господствует длящийся ритм исторического движения, которое не может замкнуться и каждый отдельный эпизод которого имеет свой подлинный и окончательный смысл лишь по связи со всеми остальными.

Да, исторические, археологические и лингвистические открытия ученых доказали, что Библия не родилась на пустом месте, но вобрала в себя все лучшее, что имело человечество ко времени ее создания (шумеро-вавилонские мифы, литературу Древнего Египта, а на поздних этапах и эллинскую культуру), а затем, в свою очередь, пропитывала уже своими образами, идеями, мотивами и сюжетами весь мир.

О всемирном потопе и его прямой связи с поэмой "О все видавшем" мы упоминали в первом разделе этого пособия, такую же аналогию с эпосом о Гильгамеше можно увидеть и на ветхозаветных страницах, описывающих плач Давида над Ионафаном.

Но разве только в искусстве и литературе отразилась эта книга? А в живом языке, в бесчисленных крылатых словах, афоризмах, пословицах!..

Вот, к примеру, израильский царь Ахав, выслушав похвальбу дамасского царя Венадада, сказал его послу: "Не хвались, надевая доспех, а хвались, снимая доспех". Не то же ли по-русски: "Не хвалися, идучи на рать..."?

Или пример другого рода. Пророк Амос говорит:

Две с половиной тысячи лет спустя в "Гамлете" чеканными стихами Шекспир повторит эти слова:

Вы, что суд превращаете в яд, и правду повергаете во прах, гнетете бедняка и поборы хлебом берете с него...

...Кто снес бы униженья века, Позор гоненья, выходки глупца, Отринутую страсть, молчанье права, Надменность власть имущих и судьбу Больших заслуг перед судом ничтожеств?..

Или те же псалмы. Ведь не только переводы и подражания вызвали они у многочисленных поэтов. "Книга Хвалений" породила и огромное творение армянского средневекового поэта Григора Нарекаци "Книгу скорбных песнопений", фрагментом которой мы и закончим первую часть этого труда.

Библией, и ничем иным порождена и символика ужаса, такого знакомого нам по литературе и кино XX века жанра "хоррор", ужаса, внушаемого человеку вечно загадочной природой. Вот только один образ, образ Левиафана,

от чоха которого блистает свет, и глаза его, как вежды зари... Из пасти его реет огонь, искры разлетаются вокруг нее...

Конечно, современному человеку, пуганому Брэмом Стокером и Стивеном Кингом, трудно испугаться этой, наивной, в общем-то, картинки, но две с половиной тысячи лет назад ни Стокеров, ни Кингов еще не знали.

А мы с вами легко догадываемся, чей образ описывается здесь под именем Левиафана, не правда ли?

Конечно, это же знаменитый и любимый с детства по русским и зарубежным сказкам, по Булычеву и Толкину, дракон, Змей Горыныч!

Библейские авторы - великие спорщики. Жалобы Иова спорят с Софоклом и Протагором, Экклезиаст с Пифагором.

Библейские авторы - великие суфлеры, подсказчики идей, тем, образов, выражений. Тот, кто читал роман М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита", наверное, не забыл одной из его центральных мыслей, высказанной Воландом Маргарите: "Никогда ни у кого ничего не просите, особенно у тех, кто сильнее вас". Эта мысль подсказана русскому писателю библейским пророком Иешуа бен-Сиром, иначе, Иисусом, сыном Сираховым. Он говорил:" Не входи в общение с тем, кто сильнее и богаче тебя. Если ты выгоден для него, он использует тебя, а если обеднеешь, он оставит тебя".

Но довольно примеров, им поистине "несть числа" (выражение, кстати, тоже библейское).

Библия - не только Священное писание, это еще и литературный памятник, всечеловеческая книга.

Один из крупнейших мыслителей и историков нашего века, Карл Ясперс, назвал ее время центральным, "осевым временем человечества", временем великих пророков Востока и Запада, как бы сгорившихся родиться в библейских временных пределах и задавших будущему свои вечные неразрешимые вопросы. Вот с тех пор люди и книги и отвечают на эти вопросы. И задают свои. Темы Библии вечны и всегда новы. Существует такая достаточно спорная и в то же время точная мысль: ничего нового в мире со времен Евангелий не сказано. А ведь Евангелия, часть Нового Завета, тоже книги библейские. Впрочем, о христианских откровениях мы еще поговорим в свое время, а пока наша литературная тропинка ведет нас в прекрасный солнечный мир эллинской культуры, во вторую часть этой книги.

А первую, как обещано, заканчиваем суровыми и вдохновенными строками "Книги скорбных песнопений" Григора Нарекаци, армянского монаха X века.

СЛОВО К БОГУ, ИДУЩЕЕ ИЗ ГЛУБИНЫ СЕРДЦА Я обращаю сбивчивую речь К Тебе, Господь, не в суетности праздной, А чтоб в огне отчаяния сжечь Овладевающие мной соблазны. Пусть дым кадильницы души моей, Сколь я ни грешен, духом сколь ни беден, Тебе угодней будет и милей, Чем воскуренья праздничных обеден. Мой стон истошный, ставший песнопеньем, Прими не с гневом, а с благоволеньем. Из дальних келий, тайных уголков Достал я слово, как со дна колодца, Пусть дым сожжения моих грехов К Тебе, всемилосердный, вознесется! Когда перед Тобой предстану я С застывшей на губах мольбой бесплодной, Пусть жертва добровольная моя Тебе не будет столь же неугодной, Как стон Иакова в краю глухом Иль попиранье Твоего закона Правителем греховным Вавилона, Как сказано в писании Святом. Мой дар Тебе пусть будет всеблагому Угоден. Пусть Тебя он ублажит, Как дым кадильниц в скинии Селона, Которую воссоздал царь Давид. Кивот, освобожденный от плененья, Давид поставил там на много дней. Да будет таковым и возрожденье Погрязнувшей в грехах души моей! (Пер. Н. Гребнева).