Джованни Бокаччо

Третий выдающий итальянский (флорентийский) литератор XIV века, поэт, ученый и, прежде всего, прозаик, по сути создатель новоевропейской новеллы (небольшого рассказа с острой, стремительной фабулой) - автор знаменитейшего "Декамерона" Джованни Боккаччо.

Предки Боккаччо были крестьянами, они жили в маленьком тосканском городке Чертальдо, где имели дом и маленький клочок земли. Отец писателя стал купцом. Человеком он был, по словам сына, грубым и неотесанным. Торговец и ростовщик, он был прижимист, жесток и энергичен, быстро разбогател и сделался компаньоном всесильного флорентийского банкирского дома Барди. В 1321 г. он уже заседал во флорентийском правительстве, а в 1324 г. был избран консулом цеха менял. По делам ему часто приходилось бывать за границей, чаще всего в Неаполе и Париже. О том же, как жили купцы в этих городах, блестяще рассказал его сын в первых новеллах "Декамерона".

Долгое время считалось, что автор бессмертной книги родился в Париже в середине 1313 г. от незаконной связи купца со знатной французской дамой чуть ли не королевской крови. Эту легенду придумал или утверждал флорентийский историк Филиппо Виллани. На самом же деле Боккаччо родился либо во Флоренции, либо, что вероятней, в Чертальдо. О детстве его ничего не известно, но вряд ли оно было радостным - характер отца, как сказано, был не из легких.

В середине 20-х гг. отец отвез Джованни в Неаполь и отдал в обучение к крупному коммерсанту. Вскоре, однако, выяснилось, что к этой профессии у мальчика нет решительно никакого стремления. Тогда ему было приказано ходить в университет и изучать каноническое право. Но и к этому делу склонности у Боккаччо тоже не оказалось.

В XIV в. у флорентийских нотариусов и купцов стали вдруг рождаться дети, решительно не желавшие быть похожими на добропорядочных, трезво мыслящих родителей. Так появилось поколение интеллигентов, создавшее эпоху Возрождения.

Юного же Боккаччо увлекала только поэзия. Деньги и положение отца открыли ему доступ в великосветское общество, где читались стихи трубадуров, распахнули перед ним двери литературно-научного кружка, собиравшегося подле короля Роберта Анжуйского. Неаполь первой половины XIV в. вообще был одним из крупнейших культурных центров Западной Европы. В университете читал блистательные лекции близкий друг Данте, последний стильновист Чина да Пистойя, а Джотто расписывал фресками королевский дворец. Последний был значительнейшей личностью: живописец, архитектор, скульптор, поэт, прославленный острослов. Король Роберт часто ходил смотреть, как он работает, и послушать его шутки. Иногда он брал с собой Боккаччо. Джотто произвел на юношу потрясающее впечатление. Потом, в "Декамероне", он поместит Джотто в число чемпионов находчивости и будет удивляться тому, как это "природа в безобразнейшем человеческом теле скрывает иной раз какой-нибудь чудный дар".

Именно Боккаччо первым понял, что не кто иной, как Джотто, открыл новую эру в европейском искусстве, правдиво изображая природу. Создавая теорию реализма, Боккаччо опирался на эстетический идеал эпохи Возрождения, заложенной во фресках Джотто, поэзии Данте и Петрарки.

Боккаччо считал, что новый реалистический метод, благодаря которому Джотто "возродил искусство", был своего рода идеологическим переворотом, переориентацией писателей и художников на те самые зарождающиеся интеллигентские слои населения. Уже с 30-х гг. Боккаччо шел к этой концепции реализма.

В эти годы до Неаполя стали доходить стихи Петрарки и слухи о его необыкновенной учености. Король Роберт вступил с поэтом в переписку. Прочтя петрарковские сонеты, Боккаччо сжег все свои юношеские стихотворные опыты, и направил свои стопы на новые, непроторенные пути.

Меньше, чем Петрарка, погружаясь в филологические тонкости, он жадно читает Овидия, Вергилия, Цицерона, Тита Ливия, Апулея. И не только. Он открывает для себя поэзию Данте, французских труверов (авторов стихотворных рыцарских романов XII - XIII вв.), народную поэзию.

Но, думается, что прежде всего острый глаз писателя-сатирика, жизнь Неаполя, с его куртуазным верхом и вонючими закоулками бедных кварталов, прежде всего это, а не ученость создали неповторимый боккаччовский реализм, одной из главных черт которого является, как ни странно, романтика.

При дворе Роберта молодой Боккаччо встретил Марию д'Аквино, незаконную дочь короля, бывшую к тому времени уже замужем. Эта любовь стала символом многих и многих книг писателя, где под именем Фьяметты выведена именно Мария д'Аквино.

Во вступлении к "Декамерону" Боккаччо пишет: "С юных лет и до последнего времени я пылал необычайною, возвышеннейшею и благородной любовью..."

В первый, неаполитанский, период творчества Боккаччо создал многочисленные стихотворения, воспевающие Фьяметту на фоне идеализированных окрестностей Неаполя, затем пухлый роман "Филоколо" и две большие поэмы "Филострато" и "Тезеида". В XIV в. эти книги, почти забытые теперь, жадно читались и сыграли важную роль в развитии итальянской литературы.

Может быть, главной особенностью раннего Боккаччо был эксперимент с народными формами средневековой литературы, которые он с помощью античной риторики и поэтических приемов, заимствованных у Овидия и Вергилия, пытался поднять до уровня "серьезной" литературы. Так, в основе сюжета "Филоколо" - фабула тосканской народной песни кантари о Флорио и Бьянкофьоре, в свою очередь пришедшая из средневекового французского романа "Флуар и Бланшефлор".

В "Филострато" и "Тезеиде" средневековые французские романы обрабатываются стихом народной октавы.

Здесь еще нет того Боккаччо, которого мы знаем и любим, но уже предвосхищена будущая итальянская рыцарская поэма.

В 1340 г. отец Боккаччо разорился, и молодому поэту пришлось вернуться во Флоренцию. Из нужды с тех пор он никогда не выбирался. Все попытки найти щедрого мецената ни к чему не привели, и в конце концов он стал дипломатом флорентийской коммуны, которая платила за услуги весьма скудно.

Нет нужды пересказывать вновь (см. очерки о Данте и Петрарке) политическую жизнь Флоренции. Скажу только, что Боккаччо, в отличие от Петрарки, был убежденным республиканцем и тираноборцем, упрекая старшего товарища за дружбу с Висконти, кровавым правителем Милана, и восклицая: "Нет жертвы более угодной Богу, чем кровь тирана!"

Правда, необходимо отметить, что чернь Боккаччо презирал не меньше, чем тиранов, считая ее "по природе своей переменчивой и глупой, трусливой, коварной и низкопоклонной".

Во Флоренции Боккаччо создает следующие произведения: "Амето. Комедия о флорентийских нимфах" (1341/42 гг.), "Любовное видение" (1342), "Элегия мадонны Фьяметты" (1343/44 гг.), "Фьезоланские нимфы" (1344-1346 гг.).

Новая гуманистическая концепция природы и человека становится в этих книгах предметом художественного анализа.

"Амето" отчасти напоминает "Декамерон": нимфы рассказами перевоспитывают пастуха. Одна из них - Фьяметта. После долгого перерыва Боккаччо возрождает жанр античного пасторального романа.

В "Элегии мадонны Фьяметты" героиня - уже не нимфа, а богатая неаполитанка, рассказывающая о своей любви к молодому флорентийцу Панфило (читай - к Боккаччо).

В "Амето" средневековому христианскому идеалу духовной нищеты противопоставлен гуманистический идеал внутреннего, духовного богатства. В "Элегии..." Боккаччо проводит как бы психологический анализ личности, роман представляет собой внутренний поток воспоминаний, в течение которого по фрагментам воскрешается в сознании героини время потерянного счастья. Этот поток, как основа композиции, стал огромным художественным открытием, в свое время, разумеется, не оцененным, зато в ХХ столетии сделавшимся едва ли не столбовым путем романистики.

Примерно столько же, сколько Петрарка для возрождения классической латыни, Боккаччо сделал для возрождения эллинизма. Названные его работы флорентийского периода не только построены на материале античной Греции, но словно вживе передают ее дух.

"Декамерон" же, главный шедевр зрелого Боккаччо, как известно, книга остросатирическая, главный удар которой приходится по итальянскому монашеству. Надо полагать, что церковь этой книге не обрадовалась, тем более, что она, книга, была просто бешено популярна. Удивительно, но факт: ничего даже близко подобного "Декамерону" Боккаччо более не создавал: ни раньше, ни позже. Что касается того, что было после "Декамерона", то...

Однажды, вероятно, в начале 60-х гг., с писателем случилось странное происшествие. К нему явился некий картезианский монах, по имени Чиани, и сообщил, что другой монах того же ордена, святой Пьетро Петрони, недавно умерший, исповедуясь на смертном одре, поведал ему тайну: будто поэта ожидает скорый и трагический конец, если он не оставит своей зловредной литературной деятельности. Все это, мол, монах Пьетро прочел на лице Искупителя, где написано все прошедшее, настоящее и будущее, а Чиани должен теперь явиться ко всем живущим вольнодумцам, в том числе и к Петрарке.

Этот фарс имел удивительные последствия. Боккаччо, которому было около пятидесяти, поддался обману, углубился в себя, вступил даже в духовное сословие, стал изучать богословие и удалился в родительский дом в Чертальдо, где и написал свои поздние латинские сочинения "О превратностях судьбы знаменитых людей", "О знаменитых женщинах", "Происхождение языческих богов", "О названиях гор, озер, рек, болот и морей" и слабейшее из всех "Видение любви", монотонную аллегорию в терцинах, в подражание петрарковским "Триумфам".

Вместе с Петраркой, опираясь на древность, Боккаччо заложил основы гуманистической науки о человеке, создал не только художественные, но ученые и публицистические произведения.

Последние годы Боккаччо были отданы Данте. В октябре 1373 г. флорентийская коммуна поручила ему прочесть лекции о "Божественной комедии". Боккаччо читал их в церкви св. Стефана до января 1374 г., когда болезнь вынудила его отказаться от публичных выступлений. Комментарий к "Комедии" стал его последним и, к сожалению, неоконченным трудом. Боккаччо познакомил гуманистическую молодежь с Данте, приобщил ее к миру дантовских идей. Именно автору "Декамерона" итальянский гуманизм более всего обязан тем, что даже в пору самых страстных увлечений античностью он не порывал связей с "народным языком" и народной культурой.

Умер Боккаччо 21 декабря 1375 г. в Чертальдо. На его могиле написано: "Он занимался благодатной поэзией".

***

Произведение, благодаря которому Боккаччо, наряду с Данте и Петраркой, является третьим отцом-основателем итальянской литературы и которое, если можно так сказать, сделало его отцом и воспитателем итальянской прозы, есть книга новелл "Декамерон", что в переводе с греческого означает "Десять дней". Названа она так потому, что разделена на десять частей, каждая из которых посвящена одному дню и содержит в себе десять новелл.

Вообще-то, в литературе уже были подобные прецеденты: индийская книга басен "Гитопадеса", арабские "Тысяча и одна ночь", "История семи мудрецов", "Клерикальные дисциплины" Петра Альфонсы, "Римские деяния", "Сто древних новелл" и т.д.

После же "Декамерона" было сочинено и издано еще множество подобных сборников: книги Франко Саккетти, Сэра Джованни, "Новеллино" Томмазо Мазуччо, "Гептамерон" Маргариты Наваррской, циничные новеллы Маттео Банделло, Аньоло Фиренцуолы, наконец, "Пентамерон" Джамбаттисты Базиле, жившего уже в начале XVII в.

Но лучшим, вершинным сборником разрозненных и в то же время как бы скрепленных общей идеей рассказов, несомненно, остается "Декамерон" Боккаччо.

Книга начинается великолепным описанием чумы. В 1348 г. она ворвалась во Флоренцию, затем прокатилась по всей Европе, захлестнув даже островную Англию. В те времена "черная смерть" была обычным явлением, но эпидемия 1348 г. поразила даже привычных ко всему летописцев. Во Флоренции она унесла 2/3 населения. У Боккаччо умер отец. Ждали конца света. Всех охватила паника. Даже Петрарка призывал в это время к религиозному покаянию.

Боккаччо видел все это своими глазами и описал не просто как жизненный факт, и не как аллегорию, вроде того сумрачного леса, в котором очутился и заблудился Данте, - но (предвосхищая трагедийные открытия Шекспира) как масштабный романтический образ кризисного состояния мира при его переходе от средних веков к Возрождению. И этот образ, вероятно, дает меру всей книге.

Огромный труд создавался со стремительностью несокрушимой атаки. Задуман и начат в 1348 г., в 1351 он имеет уже оба своих названия - парадное "Декамерон" и простонародное "Принц Галеотто". Сам автор, естественно, второго имени книге не давал, а значит, с ней уже познакомились читательские массы. Имя благородного рыцаря Галеотто, способствовавшего в средневековом романе "Ланселот, рыцарь Озера" любви главного героя и королевы Джиневры, в купеческой Флоренции стало синонимом вульгарного сводника. Прозвище это было дано книге ее идейными противниками, апеллировавшими к церковной цензуре, поскольку книга-то была направлена и против них, и против церкви. Боккаччо достойно возражал им, говоря, что непристойности при желании можно найти даже в Библии. Но от прозвища он не отказался, так как народная стилистика входила в "Декамерон" как составляющая, более того, как питающая почва.

Если говорить о фабуле "Декамерона", то все покажется достаточно простым, даже примитивным. Семь девушек и трое юношей, укрывшись в загородном поместье от чумы, пируя и занимаясь любовью, ежедневно рассказывают каждый по одной истории на заданную тему. Эти рассказы лишь отчасти придуманы Боккаччо, а в основном заимствованы им из более ранней литературы, однако обработаны по-своему все без исключения и часто до неузнаваемости. Многие ученые видят в "Декамероне" такую же грандиозную идейно-эстетическую "сумму" средневековья, какой для XIV в. стала "Божественная комедия" Данте.

Но, как уже было сказано, старые (средневековые) истории пересказаны автором по-своему, часто совершенно переосмыслены. В "Декамероне" художественно последовательно проведено новое единство произведения, основанное на качественно новой - по сравнению с Данте - системе нравственно-эстетических оценок реальности. Эта система не столько сближает Боккаччо с Данте и Петраркой, сколько предвосхищает "Дон Кихота" Сервантеса, ибо обрамление новелл, о котором уже упоминалось, скрепляет рассказы не извне, а изнутри.

Первый слой этой "рамы" образует авторское Я. Индивидуализм как новый принцип в мышлении и творчестве сразу же выдвигается на первый план. "Декамерон" начинается вступлением, где Боккаччо рассказывает о своей любви, и заканчивается авторским послесловием. Более того, в начале Четвертого дня Боккаччо вторгается в повествование и, отодвигая в сторону веселую компанию, рассказывает от собственного имени сто первую новеллу "О гусынях", где, споря с критиками, развивает теорию новой прозы.

Почему именно Боккаччо первый великий реалист? Не менее полно, чем он, в XIV в. изобразили материальную сторону действительности тот же Саккетти или Антонио Пуччи... Потому что именно он, Боккаччо, сумел дать целостную художественную интерпретацию опыта человеческой жизни. Как, не побоюсь сказать, позднее - Чехов. Множественный мир "Декамерона" сродни, по-моему, художественному миру Антона Павловича. Да и в демократичности они близки. Два небогатых интеллигента, разделенные всего лишь шестью веками человеческой истории.

Второй слой "рамы" - рассказчики - в сущности второе Я Боккаччо. Имена их - имена литературных героев прежних книг писателя: Панфило, Филострато, Дионео, Фьяметта и ее родственницы.

Интересно, правда? Чума как символ разложения старого мира... и выживающие в ее объятиях автор, его герои и его подруга. Почему? Да потому, что они - новые люди, именно новые, пусть чуть-чуть и идеальные. Они даже создают свою конституцию свободы: ежедневно сменяют короля и королеву.

Общество "Декамерона" - республика поэтов, гуманистов и интеллигентов. Двумя столетиями позднее великий французский гуманист Франсуа Рабле как бы на основе "Декамерона" в романе "Гаргантюа и Пантагрюэль" создаст свое Телемское аббатство, где "каждый может заняться тем, что ему больше по сердцу".

Действие "Декамерона" происходит в основном в благоуханном саду, не в дантовском опять-таки "земном раю", а скорее, в утопическом, в первом утопическом саду европейской литературы.

Еще интересная деталь: истории в "Декамероне" не только рассказываются, но и обсуждаются участниками - этакими доморощенными литературными критиками.

И еще символ: в отличие от богословских гексамеронов, то есть шестидневов, в которых пересказывались библейские легенды о сотворении мира, в "Декамероне" новый мир был создан не за шесть, а за десять дней, и не Богом, но человеческим обществом. В начале ХХ в. известный американский журналист Джон Рид, посетив охваченную революцией Россию, выпустит книгу очерков "Деесять дней, которые потрясли мир". Есть над чем задуматься, не так ли?..

Что же до блистательных новелл, то их следует читать, и как раз в вашем возрасте впервые. Еще 15-20 лет назад чтение школьниками "Декамерона", мягко говоря, не поощрялось. Это представляется сегодня большой ошибкой советской педагогики, которая запретами своими лишь усиливала нездоровый интерес и подчеркивала отнюдь не главные свойства книги. Пересказывать же удивительно ярко написанные истории - бессмысленно. А вот перечислить темы десяти дней интересно. Итак: 1 день - толкуют о том, что каждому больше по душе; 2 день - рассказывают о человеческих испытаниях; 3 день - о том, как люди, благодаря хитроумию своему, добивались того, о чем страстно мечтали; 4 день - рассказывают о несчастной любви; 5 день - о достижении счастья влюбленными; 6 день - о находчивости людской; 7 день - о находчивости любовников; 8 день - всё о том же; 9 день - о чем угодно, кому что нравится; 10 день - о людях щедрых и великодушных.

Таким образом всё - о человеке и о его победе, о преодолении трудностей, о выявлении в жизни и обществе человеческого.

И когда рассказы участников закончились, но не ушла еще чума, все они возвращаются в зачумленный мир с бесстрашием и любовью в сердце.

Этот свет любви к людям и жизни, на мой взгляд, замечательно, передан в фильме по мотивам "Декамерона", поставленном классиком итальянского кино Пьером Паоло Пазолини в 70-х гг. Вообще-то, постановок "Декамерона" в кино предостаточно, но этот - событие в искусстве.

Итак, в одной книге Боккаччо сумел собрать все добродетели и пороки человеческого рода. Никто до него, а возможно, и после него не знал так хорошо человеческого сердца и не изобразил с большей силой человеческих страстей, как никто не обладал в такой степени той мощью комизма, которая может заставить людей смеяться над собственными слабостями и делает их мудрее и лучше на их собственный счет.

Данте, Петрарка и Боккаччо, можно сказать, втроем создали итальянскую литературу. Однако непосредственное влияние на ее дальнейшее развитие оказали только двое последних. И с этим влиянием нам еще не раз придется встречаться.